Насилие в терапии - Дэвид Боаделла

VIOLENCE IN THERAPY

David Boadella

НАСИЛИЕ В ТЕРАПИИ

Дэвид Боаделла

перевод Восковской Людмилы

Терапевтическое насилие: катарсис гнева

 

 

1. Три слоя структуры характера

Отреагирование и фашизм

Проявление насилия в безопасной ситуации

2. Эмоциональное насилие: злонамеренное давление

Козлы отпущения и групповая травля[1]

Новая форма тирании

Психопатический характер

Рынок рабов

Мазохизм и унижение

3. Физическое насилие: страх смерти

Соматическое возмездие

Соперничество и соглашение

Нападения и реальные телесные повреждения

Кровное родство жизни и смерти

Правда и вымысел

Тотальность, смертность и ответственность

 

Много лет назад я обсуждал с Евой Райх необходимость написания такой статьи как эта. Мы оба, путешествуя от одного места к другому, слышали много историй о случаях насилия в группах, являющегося, по сути, новой формой фашизма, хоть и преподносящегося как авангардная форма «терапии». Написание этой статьи было болезненным опытом для меня, и, если было бы возможно, я хотел бы избежать этого. Но я не могу более закрывать глаза и молчать, зная о насилии в терапии.

1.     ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ: КАТАРСИС ГНЕВА

Споры о том, являются ли деструктивные и враждебные импульсы человека врожденными или приобретенными, разразились в психологии давно. Конрад Лоренц, этолог, утверждал, что это наследственный инстинкт. Джон Доллард (John Dollard), американский психолог, много лет назад предположил, что деструктивная агрессия всегда является ответом на фрустрацию.

В кругу фрейдистов постоянно обсуждается существование или отсутствие инстинкта смерти. Введение понятия инстинкта смерти было попыткой объяснения неизбежного присутствия у людей негативных и деструктивных импульсов. Вильгельм Райх в свою очередь не соглашался с фрейдистами на этот счет. Он предложил идею о том, что носящие насильственный характер деструктивные импульсы являются так называемыми вторичными драйвами [1]. Они возникают из-за подавления и отрицания первичных драйвов (таких как импульс к установлению контакта, потребность в любви, спонтанная креативность, совместная работа и игра).

Три слоя структуры характера

В концепции Райха о трех слоях человеческой психики третий слой состоит из культурно взращенных способов надевать маску, за которой прячутся не только глубокие первичные импульсы, но также результаты их искажения, т.е. импульсы вторичные, деструктивные. Согласно Райху вторжение в поверхностный слой защит характера привело к возможному переплетению вторичных и первичных импульсов друг с другом. Задача терапии состоит в том, чтобы помочь разделить их так, чтобы гнев и ярость можно было безопасно разрядить и создать эмоциональное пространство для человеческих взаимоотношений, наполненных удовольствием и радостью.

Райх писал: «В этических и общественных идеалах либерализма мы видим представленность верхнего слоя характера, самоконтроль и толерантность. Этика такого либерализма служит для удержания «чудовища» в человеке, т.е. второго слоя или наших «вторичных импульсов», фрейдистского бессознательного… В отличие от либерализма, который репрезентирует поверхностный слой характера, а также от подлинной революции, которая предоставляет доступ к самым глубоким слоям, фашизм воплощает исключительно второй слой характера, включающий вторичные импульсы» [1].

В терапии, где райхианское разграничение слоев прослеживается не так явно, устранение поверхностного слоя приводит к высвобождению одновременно и первичных, и вторичных импульсов. Люди легко соблазняются стремлением к первичному через принятие вторичного: в этом случае любовь и спонтанность могут идти рука об руку с фашистскими проявлениями насилия. Красавица и чудовище – это пара близнецов, выглядывающих из-под упавшей маски.

В райхианской терапии, как и в биоэнергетике, есть возможность для катарсического выражения насильственных и деструктивных импульсов через брыкание, пинки, удары, укусы и другие биологические формы выражения ярости. Райх подчеркивает: чтобы это осуществлялось безопасно, необходима определенная сила Эго. Некоторые люди с трудом контейнируют свои насильственные импульсы. Возможность их выражения – это не то, к чему они готовы сейчас, по крайней мере, до тех пор, пока не разовьют способность управлять своими импульсами произвольно и когда это требуется.  Я поднимал эту тему  в отношении людей, не имеющих границ, в своей книге «Заряд сознания» [2]. Человек со здравым сильным Эго способен фокусировать и направлять свою ярость экологично и безопасно для себя и других.  Пиная матрас или ударяя по подушке,  он переживает опыт высвобождения сдержанных деструктивных эмоций; эти действия одновременно предохраняют его от причинения реального вреда.  Если этого не происходит, то мы получаем ситуацию, известную как отреагирование  или отыгрывание (acting-out), при котором личность реализует свои деструктивные импульсы в социальной жизни за счет других людей.

Александр Лоуэн и Джон Пьерракос дают очень ясное описание проявления насилия в их монографии на эту тему. Они пишут: «Насилие есть естественная реакция, когда чьей-то свободе угрожают. Это характерно и для взрослых, и для детей. Мы не всегда можем добиться свободы. Проявление насилия ведет к ответной реакции на насилие и в результате этих столкновений победит кто-то один, кто сильнее. Поэтому, возможно, лучше сдерживать свои насильственные импульсы, но такое решение должно основываться на обстоятельствах ситуации, а не на этических принципах. Человек может принять решение сдаться, а не сражаться, если это спасет ему жизнь, но он имеет право сражаться, если его свобода находится под угрозой»…

«Насильственные проявления могут быть патологичны.  Они патологичны – у невротика или у психотика – тогда, когда связаны с ограничением свободы в прошлом, а не фактическим ограничением в настоящем, но проявляются они именно в настоящем. Также патологичной будет ситуация, когда проявление насильственных действий по отношению к родителю невозможно, ибо ограничено самим родителем, и они перенаправляются на младшего брата или сестру. Проблема возникает потому, что мало кто из родителей разрешает ребенку отвечать проявлением насилия на фрустрацию. Насильственные действия, следовательно, должны быть направлены на какой-то замещающий объект или же удержаны на какое-то длительное время….»

«Отреагирование подавленной агрессии, проявленной некстати и неуместно ситуации, не имеет особого значения  для освобождения человека от его «подвисания» в непроявленных ранее чувствах. Представьте себе ситуацию, где отец бьет своего ребенка за то, что тот игнорирует его указания. Насильственные действия отца не имеют прямой связи с поведением его ребенка, так как непослушание ребенка  никоим образом не ограничивает свободу отца. Его насильственные действия указывают скорее на то, что его собственная свобода ограничивалась, вероятно, его отцом, который требовал послушания. Избивая своего ребенка, он позволяет себе «отыграть» насильственные импульсы, принадлежащие другому времени и другой ситуации.  Единственный эффект от таких действий – это ограничение свободы ребенка, в то время как родитель, несмотря на мимолетное чувство освобождения, остается еще более «одержимым» идеей противостояния, хотя и временно более спокойным» [3].

 

        Проявление насилия в безопасной ситуации

Джером Лисс, который организовал первые группы встреч в Великобритании, приводил несколько интересных примеров того, как терапевтическая группа или сессия могут создать возможность для безопасного проявления насилия. Вот как он это описывает: «Люди нуждаются в безопасной обстановке, чтобы можно было отработать сдержанную агрессию, что в свою очередь, по сути, является дверью, открывающей дорогу к любви.  Новые группы могут учить нас, как образом проявление насильственных действий может быть абсолютно безопасно. Слово «насилие» имеет два словарных значения: проявление физической силы в целях нанести ущерб или оскорбить,  и  страстное проявление силы, ярости, пыла, азарта. Нам необходимо иметь возможность действовать со всем своим пылом и горячностью, но безопасно; другими словами, безопасно проявлять свои насильственные действия. Остановка своих порывов, осуществляемая на максимуме энергии, есть остановка проявления энтузиазма, потребностей, интенсивного интереса; это деструктивное прерывание. Нам необходимо больше пространства, чтобы  действовать с пылом и горячностью так, чтобы наша страстность не умерла».

Лисс описывает пример мужчины с депрессией по имени Тэд. Группа помогла ему сфокусировать свое внимание на угрожающей черной фигуре, нависающей над ним. «Тэд стоял, раскачиваясь, тяжело дыша и стеная, явно находясь в панике.  Затем он сложился внутрь до состояния шара… И неожиданно развернулся вовне. Он начал раскачиваться, яростно атаковал жуткую тень и кричал: «Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя». Он продолжал кричать и боксировать черную тень то тех пор, пока его энергия не иссякла. Тогда он сел на пол, заплакал, а затем с облегчением сказал: «Я сражался с призраком». Та паника, в которой пребывал Тэд вначале, требовала определенной безопасности для проявления ярости. Призрак захватывал тело Тэда, что проявлялось в его застывших «настороженных глазах». Он нуждался в том, чтобы физически наброситься на фантом, чтобы разрядить эту чужеродную энергию внутри себя. Слова сами по себе никогда не помогут выиграть эту битву» [4].

Организовывая ситуацию таким образом, чтобы ярость могла быть выражена либо в индивидуальной сессии, либо в групповом режиме, терапевт должен понимать, что  некоторым людям выражение гнева дается легко и скрывает под собой другие чувства, такие как страх, прикасаться к которым гораздо сложнее. В методе Радикс[2] есть структура, называемая «страх под гневом» (fear with anger on top); в ней хорошо описана такая ситуация [5]. Необходимо достигать баланса между реальным опытом интенсивного выражения уже созревшей, готовой для прочувствования ярости,  готовящей  почву для новых инсайтов и новой эмоциональной организации личности с одной стороны, и потаканием воспроизведению гнева по замкнутому кругу, что блокирует проявление более глубоких импульсов.

Личность с недостаточно простроенными границами, находящаяся в условиях угрозы фрагментации из-за своих деструктивных чувств, должна хорошо осознавать свои потребности и импульсы. Опыт контейнирования и признания мощных деструктивных чувств так же важен, как и опыт катарсического освобождения. Стенли Келеман (Stanley Keleman) обсуждал  некоторые из этих моментов в своей статье о катарсисе и формативных принципах в терапии [6].

2. ЭМОЦОНАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ: ЗЛОНАМЕРЕННОЕ ДАВЛЕНИЕ

Так как некоторые из приведенных выше критических замечания не были в должной степени осмыслены, мы часто встречаем такую ситуацию – и в групповой работе, и в индивидуальной сессии, когда целью терапии становится «выпускание гнева». Чтобы достичь этой цели, используется множество провокационных групповых методов. На практике это значит лишь то, что ведущий управляет групповой эмоциональной энергией, причем эмоции выбраны им заранее. В результате итоговое катарсическое освобождение может оказаться полезным для одной группы, вредным для второй и неактуальным для третьей.

Райх разработал очень мощные техники для анализа характера, которые он применял, чтобы помочь людям встретиться лицом к лицу с их фиксированными установками и высвободить энергию с целью последующих личностных изменений. Некоторые из этих конфронтационных инструментов были взяты на вооружение и адаптированы для групповой работы в группах встреч. Тонкая грань отделяет обратную связь ведущего или всей группы, осуществленную в форме доброжелательного давления с целью помочь человеку увидеть себя со стороны, начать переживать определенные чувства, вызванные его отношением к другим, от использования такой обратной связи как негативного злонамеренного инструмента враждебной критики, которая может привести к анти-терапевтическим последствиям.

Таким образом, группы встреч могут как предложить горькую пилюлю, так и подсластить ее. Джоэл Ковел (Joel Kovel) сказал об этом так: «Спрятанная под внешним лоском, наша природа  проявляет себя в группе крайне враждебно. В совокупности с несчастливой тенденцией группы выбирать себе козлов отпущения, эта тенденция может привести к тому, что некоторые уязвимые души столкнутся с гораздо более жестоким обращением по отношению к ним, чем могут вынести на самом деле» [7].

Козлы отпущения и групповая травля

Любой чувствительный к групповым процессам ведущий будет очень внимательным к склонности групп делать некоторых участников, по разным причинам, козлами отпущения, и будет стараться не допустить этого. Процесс превращения вербального абьюза[3] в изящное искусство ясно продемонстрирован в эксперименте Синанон[4]. В этом терапевтическом сообществе для наркозависимых поощрялось эмоциональное насилие – крики, сквернословие и оскорбления, в то время как физическое насилие запрещалось. Однако конфронтация по методу Синанон осуществлялась по некоторым определенным правилам. Одно из них – это исключение такой деструктивной активности, которую они называли групповой травлей (rat-packing). Метафорически это выражение означает ситуацию, когда вся группа или ее большинство сосредотачивается на одном члене группы и организует на него эмоциональное давление типа «все против одного».

У Карла Роджерса, во многих смыслах патриарха групп встреч, есть несколько интересных замечаний, которые он высказал относительно тех ведущих, которым, по его мнению, необходимо работать в группе с чувствами людей более валидно. «Я не рекомендую становиться фасилитаторами тем, кто придерживается какой-то одной стратегии в работе, как единственного и самого главного элемента групповой работы. Для одного «атака защит» - это обязательное условие, для другого же – «вытаскивание исходной ярости из каждой личности» - подобно пропеванию песни на одной ноте. Я глубоко уважаю метод Синанон и ценю его эффективность в работе с наркозависимостью, но не принимаю их поспешно сформированную догму о том, что безжалостное нападение, неважно основано ли оно на реальных или же на вымышленных чувствах, есть критерий для оценки эффективности группы. Я хочу, чтобы гнев и враждебность выражались тогда, когда они присутствуют в настоящем, хочу выражать их сам, когда они истинно присутствуют во мне; но во мне живет много других чувств и все они имеют равнозначную ценность и в жизни в целом, и в группе в частности» [8].

Давайте рассмотрим один-два примера такой травли. Первый случай произошел в Лондоне и был описан Глином Сибомом-Джонсом (Glyn Seabom-Jones). Он рассказал также о своих интервенциях в попытке  остановить травлю и ограничить ее последствия. Сибом-Джонс различает доброкачественное и злокачественное торможение. Злокачественное торможение – это подавление и сверхконтроль за тем, что скрыто под эмоциональным фасадом. Под доброкачественным торможением Сибом-Джонс понимает процесс контроля Эго и контейнирование, что помогает разграничивать, где и когда высвобождать сдерживаемые чувства, и которое, в случае, когда это неадекватно текущей ситуации, помогает сдерживать это высвобождение. «Если мы забудем об этом, есть риск создания тирании, сравнимой с тиранией, породившей невроз, однако требующей противоположного». Я буду ссылаться на высказывания Сибома-Джонса о новой тирании в следующем параграфе.

Новая форма тирании

«Родители требуют: «подавляй свой гнев или я отвергну тебя». Неопытные терапевт или группа могут весьма открыто или завуалировано требовать обратного: «выражай свой гнев спонтанно или я отвергну тебя». Новую тиранию можно проиллюстрировать случаем, произошедшим в одной очень солидной группе, которую вел я. Одна из участников группы по имени Беренис высказала желание работать над проблемой, которая являлась центральной в ее жизни. Ей казалось, что люди отвергают ее. Она догадывалась почему, но не могла ничего сделать, чтобы изменить эту ситуацию. По моей просьбе она выбрала двух участников группы – мужчину и женщину, которые, как она чувствовала, отвергали ее. Они оба, действительно, согласились с тем, что она их раздражает своей холодностью, рациональностью и произнесением речей в тех ситуациях, где каждый может видеть, что она «по-настоящему» рассержена.

В процессе диалога они оба очень рассердились, кричали на нее, колотили по подушкам и требовали: «Покажи свои чувства! Перестань притворяться!» Один за другим члены группы эмоционально вовлекались в происходящее. Пять участников стали возмущаться и начали кричать на Беренис, двое других переживали сильный дистресс и разразились слезами, еще двое успокаивали тех, кто плакал, еще двое были охвачены смущением и смеялись.

Я оставался бесстрастным (доброкачественное торможение), желая увидеть, освободит ли такая провокация гнев Беренис. Она на самом деле выразила определенную часть своего гнева, выкрикивая «фашистка» девушке, которая вступила в противостояние с ней. Но когда число нападавших увеличилось, Беренис замерла, а когда тех стало еще больше, разразилась слезами.

Мне стало ясно, что ее страх сейчас более важен, чем гнев. Я высказал предположение группе, что обвинение в фашизме, сделанное Беренис и встреченное группой со смехом, было более чем справедливо. 

Она переживала подобную тиранию со стороны матери, но с другим требованием: «Измени или подави свои чувства или же я отвергну тебя» вместо «Вырази свои чувства или я отверну тебя».

Я также предположил, что некоторые участники группы, атаковавшие ее, зеркально отражали  замороженного и подавленного ребенка в каждом из них самих; ребенка, находящегося под давлением требования делать то, что в данный момент он делать не может, а именно выразить свои чувства.

Одна женщина согласилась с этим и сказала, что будь она на месте Беренис, она, наверное бы, выбежала из комнаты. «Да, - заметил я, - но Беренис очень храбрая».

В этот момент я подал группе небольшой сигнал и они обняли Беренис как ребенка. Для самой Беренис этот контакт стал проявлением принятия после переживания страха тотального отвержения, а всей остальной группе это дало возможность искупления за жестокое ополчение против кого-то, кто борется с той же проблемой, что и они сами – с недостатком спонтанности.

Этот инцидент иллюстрирует три вещи: опасность инвертированной тирании, необходимость доброкачественного торможения гневных импульсов в ведущем и важность периодических интерпретаций в группе. Моя интерпретация развернула группу в другом направлении. Группа без ведущего или группа с неопытным или нечувствительным ведущим может легко свернуть не туда, оказаться парализованной или «промывающей мозги», превратившись в охотничью стаю, травящую зверя [9]».

 О примере такой групповой травли, которая не только не была сдержана ведущим, а, наоборот, активно им поощрялась, рассказала мне участница одной из моих групп в Стирлинге. Мужчина, ставший жертвой такой травли, был ее близким другом. Я буду звать его Джоном. Он посещал группы встреч в течение семи дней. Ведущий группы на первый же день сказал Джону: «Я достану тебя раньше, чем группа закончит свою работу». На последний день работы ведущий приглашал каждого участника группы дать исключительно негативную обратную связь Джону. Сам ведущий добавил свою обратную связь, и в ней не было никаких позитивных аспектов. Группа затем закончила свою работу. Джон ушел с группы эмоционально уничтоженным, с суицидальными мыслями. Через несколько месяцев он все еще пребывал в состоянии шока и депрессии. Несколько месяцев ушло у него на то, чтобы начать заново собирать вместе все нити самоуважения. Он не вынес никакой ценности из этого опыта пребывания козлом отпущения. Не было никакого очищающего эффекта, никакого роста в результате уничтоженного характерного панциря, остались только глубокие душевные раны и попытки заново построить свергнутое чувство уверенности в себе. Этот опыт он переживал как самый травматичный из всего, что он испытывал в своей жизни.

В исследовании, проведенном в Стэнфордском университете Мэттом Майлзом, Моттом Либерманом и Ирвином Яломом (Matt Miles, Mott Liberman & Irv Yalom), было выделено несколько типов ведения групп и их влияние на участников. Итоговое заключение авторов было таковым: одна треть участников извлекла пользу из групповой работы, этот эффект длился до шести месяцев; одна треть имела кратковременный эффект, а оставшаяся треть участников либо вышли из групп, либо испытали негативное воздействие. Это явление они назвали «людскими потерями», и выяснилось, что эти потери составляют порядка 8% всех изученных групп. Людские потери включают в себя людей, переживших жесточайший дистресс, а также тех, кто хоть и чувствовал себя плохо, но оказался не настолько сильно выведен из строя, чтобы обращаться за терапевтической помощью для смягчения отрицательных эффектов их группового опыта. Наиболее травмирующими были те группы, где ведущие оставались холодными и дистантными, или очень агрессивными, или и теми, и другими одновременно.  В группах, где ведущие проявляли теплоту и душевность, не было обнаружено никаких тяжелых людских потерь [10].

 Число стилей ведений групп такое же, как и число базовых структур характера. Наиболее разрушительным типом ведущих групп является тот тип, который обнаруживает в себе черты психопатического характера. В этом ключе важно восстановить в памяти все, что нам известно о чертах психопатического характера, вспомнить об этом исключительном сочетании холодной дистанции и агрессивного манипулирования другими.

Александр Лоуэн дает очень полное описание психопатического поведения. Следующие цитаты взяты из одной из его работ по этой теме.

Психопатический характер

«Психопат может сделать или сказать что-то, что сильно ранит другого, однако он сам абсолютно не озабочен тем, как его действия сказываются на других. Его враждебность не преднамеренна, возможно потому, что психопатическая личность не видит в своих действиях никакой враждебности. Психопат рационально будет отрицать любой упрек в намерении причинить вред, но он пойдет дальше и будет отрицать  даже то, очевидно».

«…Психопаты, как известно, хорошие мошенники. Они могут заставить вас поверить, что то, что они говорят, правда; возможно потому, что верят в это сами, или потому, что вообще ни во что не верят. Они могут убедить вас в своей невиновности, даже если вы лично видели, что они поступали неправильно. И они могут покорить вас своей невероятной открытостью».

«…Если он к вам равнодушен, то только потому, что вы для него не существуете на самом деле. Он внимателен к вам как к образу в его сознании, а не как к реальному человеку из плоти и крови. Он может безнаказанно уничтожить вас, потому что при этом он всего лишь стирает ваш образ в своем уме».

«…Он может абстрагироваться до чувств космического уровня, став мистиком. На этом уровне он может говорить о чувствах, но так, как будто говорит об абстракциях или о призраках, а не об обычных повседневных чувствах человека, чья жизнь – это борьба за простое удовольствие и радость. И всегда обнаруживается, что психопат окружен последователями. Он нуждается в последователях и будет использовать любую возможность, чтобы их приобрести. Он будет обольщать, очаровывать, соблазнять людей, делать так, чтобы они нуждались в нем.  Он будет продвигать их, обещать и провозглашать, что он будет их светом, будет их теплом, их волнением и их вызовом. Он считает себя выше других, потому что ему никто не нужен. Отчаявшиеся, испуганные, потерянные люди обратятся к нему, как к спасителю. Разве он не показал, что может подняться над человеческой борьбой?»

«Психопатов или тех, кто в своем характере имеет сильно выраженные психопатические тенденции, можно обнаружить в каждой области человеческой деятельности.  Наша собственная профессия - психиатрия или психотерапия - не застрахована от них».

«…Психопат известен как манипулятор. Все его манипуляции и маневры призваны заставить других людей признать его особенным. Все мы, кто манипулирует другими, думаем об этом. И все мы, у кого есть тайное представление о том, что мы особенные, манипуляторы. Терапия не лишена психопатического компонента. Подходы, которые обещают спасти вас, помочь вам осуществиться, реализоваться и  т.д. – все это манипуляции, направленные на то, чтобы вы увидели их лидера особенным. У него есть ответы. Он знает дорогу. Он может сказать вам или показать, как достичь ее. И люди попадаются на эти обещания, потому что они потеряны и находятся в отчаянии» [11].

Проблема психопатических лидеров заключается в том, что они привлекают не только доверчивых и потерянных, но и тех, чье отчаяние может принять форму навязчивой потребности реализовать собственные деструктивные тенденции – эмоциональные или физические. Иногда это может привести к ритуализированным сценам унижения или доминирования, в которых драматически переживаются психопатические фантазии. Джордж Бах (George Bach) описал игру, названную «рынок рабов».

Рынок рабов

«В этом ритуале участники имеют возможность  переживания опыта тотального доминирования и подчинения.  Участники по очереди примеряют на себя роли хозяина, а затем раба или наоборот... До начала устанавливается ограничение по времени, обычно от трех до пяти минут, и принимается решение, кто какую роль берет первой. Затем тот, кто взял себе роль раба, устанавливает конкретные ограничения относительно того, чего он не хочет делать (например, «Я не хочу петь или ползать по полу»). Однако, как только игра началась, «раб» обязан выполнять немедленно все и полностью, что его хозяин потребует от него, пока все высказанные выше ограничения уважаются» [12].

Описанное выше является, по сути, заключением контракта о согласии. Эмоциональное насилие начинается тогда, когда такие игры совершаются по требованию одного из участников группы или же ведущего вопреки желанию других или когда не соблюдаются заранее оговоренное.  В группе, возглавляемой ведущим, похожим на того, который руководил «травлей»  Джона, один из ее участников с согласия ведущего организовал ритуал, в ходе которого он играл роль охранника концентрационного лагеря, а другие члены группы должны были быть евреями по дороге в газовые камеры; такая своего рода неофашистская психодрама. Последствия такой деятельности будут в дальнейшем рассмотрены мною в данной статье.

Алан Харрингтон (Alan Harrington) в своей блестящей книге о психопатах предполагает, что такого рода группа предлагает “психопатическое крещение, заключенное в новых (хотя и неоязыческих) таинствах, в сочетании с христианским самоуничижением и исповедью. Психопатия и христианство смешиваются. Достоинство намеренно теряется. Только фрустрация и тревога переживаются как зло. Все остальное уходит… Тогда группа встреч часто становится психопатической площадкой и удобной камерой пыток, в которой становятся нормой социально неодобренная «эмоциональная незрелость», а иногда и жестокое поведение, черствость, безответственность, «импульсивность» и взрывные нападения на других» [13].

Такую типичную психопатическую площадку можно было обнаружить в австрийской общине анонимных алкоголиков. Очень полное описание работы такой группы дал в своем интервью Петеру Иди (Peter Eedy) Вольфганг Камер (Wolfgang Kamer) после своего посещения этой общины [15]. Похожее эмоциональное давление в группе описывает в своем письме, адресованном общине анонимных алкоголиков, и Рафи Розен (Rafi Rosen) после посещения ее в Израиле [14]: «Мне было страшно вступать в противостояние с мощной и опытной группой людей (вашей ведущей командой), которая использовала изощренные агрессивные техники с целью сломать и уничтожить людей, оправдывая их терапевтической направленностью».

«Они играли в терапевтическую игру, якобы ломая защиты и освобождая человека. На самом же деле они пытались сломать человека и просто низвергнуть его в страдание, чтобы он там и оставался».

«За два года жизни в общине они никому еще не помогли и никого не поддержали. На самом деле там снова и снова, раз за разом толкали в пучину страданий хрупких и ослабленных людей всякий раз, когда те обращались за помощью. Рациональное объяснение такого поведения состояло в том, что каждый должен самостоятельно бороться за свой путь; реальность же была такова, что большая часть группы подавлялась и удерживалась в своем несчастье или же избегала любого «терапевтического» контакта с группой лидеров».

 «Мотивация группы лидеров, тем временем, проявлялась в выражении жестокости и ненависти на их лицах, а также в том удовольствии, которое они получали от такой терапевтической игры».

«Это, разумеется, не подходило людям, которые вышли из своего «маленького семейного» мира с выпущенными когтями, полные ненависти и агрессии. Они легко конкурировали с группой лидеров и достаточно скоро начали наслаждаться так называемой терапевтической игрой на лидерских местах».

Роберт Хако (Robert Hacco), посетивший эту общину в августе 1975 года, написал мне, что членов группы, которых считали негативными, было примерно 15 из 60. Оставшиеся другие упрекали их в том, что они недостаточно анализируют, не занимаются любовью, не работают сообща: «Я также могу сказать, что группа и те, кто ее возглавляет, оказывают сильное давление на других; но при этом не наблюдается никакого физического насилия».

Мазохизм и унижение

Когда Петер Иди посетил общину анонимных алкоголиков в Вене, он озаботился вопросами, как связаны между собой манипулирование чувствами, которое осуществлял лидер общины  Отто Мюль, и мазохистский паттерн поведения у некоторых участников группы:

«Казалось, Мюль хотел только одного – противодействовать мне, настроить группу против меня, провоцировать меня; он не предпринял ни одной попытки, чтобы как-то наладить человеческое взаимодействие и коммуникацию. Казалось, он очень был заинтересован, чтобы унизить меня…. Унижение вообще очень заметный компонент мазохистской структуры характера.  Унижай и будь униженным. Я обнаружил, что там, в терапевтическом процессе, это очень распространенное явление. Я пытался объяснить, что существует более гуманный способ лечения, чем унижение людей или принуждение их выступать в центре группы. Они же говорили, что в этом нет принуждения, но с первого момента, как я пришел туда, я почувствовал безусловное давление со стороны, направленное на то, чтобы я стал активным согласно их нормам, а не каким-то другим нормам и ценностям. У них нет уважения к защитам человека…  Это может привести к серьезным нарушениям, т.к. очень опасно и разрушительно для личности» [15].

Эрик Эдвардс (Erik Edwards) в своей статье о мазохизме и насилии выделил некоторые особенности отношений между родителями и детьми, которые являются решающими в этом вопросе. Эти особенности также можно увидеть в отношениях между ведущим группы, обладающим психопатической структурой характера, и определенными членами этой группы. Мы должны помнить, что эти две характерные реакции – психопатическая и мазохистская – являются полярными, как я предложил в своей статье о стрессе и характере [32].

Эдвардс пишет: «Ребенок научается тому, что он не может действовать без принуждения, и вера в естественность телесных процессов теряется... Мазохист заключен в себе самом и о спонтанном функционировании не может быть и речи. Часто он был мальчиком (или девочкой) для битья в семье, козлом отпущения, притягивавшим к себе всю перенаправленную враждебность... По сути, он говорит: «Заставьте меня что-то почувствовать» в соответствии с моделью поведения, которой научился.

Однако механизм спасения через страдание не должен быть возведен в доктрину, и мы не должны поддерживать фикцию «научись принимать свое наказание как человек». Если суммировать все сказанное, то это будет звучать так:

«Избиение, чтобы почувствовать соблюдение и исполнение законов, правил или обязательств».

«Пассивность, чтобы умиротворить агрессора».

«Отождествление с активной ролью, чтобы отомстить».

«Ненависть в мазохистском характере расщепляется на три части. Эго обиженно послушно и/или бунтует по отношению к сокрушительному супер-эго (внутренний садо-мазохизм), а все остальное перенаправляется вовне, воплощаясь в провоцирующих и язвительных отношениях… Основой этого процесса является утверждение, подкрепленное физической силой или психическим принуждением (то есть психологической войной)» [31].

В Синаноне жена одного из членов общины была наказана таким образом – ее шею обмотали цепью и заставили ползать по полу на четвереньках [26]. И если мазохист соглашается с таким обращением с собой, людей, не имеющие мазохистских наклонностей, принуждают к таким действиях психопатическими манипуляциями. Это происходит в любой ситуации, где для преодоления сопротивления используется групповой принуждение. Мы вернемся к этой теме позже, когда будем говорить о физическом насилии.

 

3. ФИЗИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ: СТРАХ СМЕРТИ

Соматическое возмездие

Физическое насилие начинается с синяков. Я спросил у Стэнли Келемана, что такое синяк, и он пояснил, что синяк - это разрыв кровеносных сосудов. Если терапевт слишком сильно прижмет клиента, он может повредить его кровеносные сосуды.

Когда Ева Райх слышала рассказы пациентов, проходивших райхианскую или неорайхианскую терапию и получавших в процессе терапии болезненные синяки от слишком сильного давления, она задавала простой вопрос: «Неужели мой отец причинял боль людям?» Теория, согласно которой разрушение мышечного панциря требует физической боли, весьма сомнительна. Переживая боль, организм сжимается, чтобы защитить себя, даже если он в другой ситуации «отпускает напряжение»  под давлением пальцев терапевта.

Вильгельм Райх был против резких манипуляций и сильного продавливания мышц. Он определял такие подходы как «мышце-выжимательные» и «продавливающие панцирь». Я писал об этом довольно подробно в своей статье, прослеживая эволюцию вегетативных терапевтических методов [16].

Даже очень хорошие терапевты могут иногда не распознать сигналы тела и пренебречь сопротивлением тканей, даже в том случае, когда есть угроза сломать кость клиенту. Датский телесно-ориентированный терапевт однажды сломал ребро клиенту, слишком сильно надавив на грудную клетку, чтобы стимулировать более свободное дыхание. А нео-райхианская организация два года назад запросила от своих терапевтов конфиденциальные отчеты о любых травмах, полученных их клиентами в процессе терапии! Когда Иван Длич (Ivan Dlich) писал о ятрогенных[5] эффектах (эффектах, вызванных самим лечением), он не думал о терапевтах, которые работают с мышечным напряжением, но его выводы применимы также и в этих случаях [17].

Провокационное эмоциональное давление может физически воздействовать на тело. Длительное проминание мышц может привести к большему стрессу, чем к его облегчению и может способствовать язвообразованию, проблемам с печенью или желчным пузырем. Чрезмерное дыхание может быть смертельно опасным. При некоторых формах ребёфинга поощряется намеренная гипервентиляция до такой степени, что начинается тетания (из-за выдыхания слишком большого количества углекислого газа и изменения баланса кальция в мышцах). Конечно, измененные состояния сознания можно вызывать и такими способами, а переживание выхода из тела может быть как приятным, так и вызывающим тревогу, все зависит от характера человека и особенностей его телесной структуры. Терапевт, который применяет такие провокационные техники, должен знать, что Райх назвал такую работу эмоциональной хирургией и предупредил, что она не должна проводиться теми, кто не имеет достаточной квалификации.

И поскольку я считаю, что существует множество других способов помогать людям справиться с эмоциональным стрессом в малых группах саморегуляции [18], я решительно поддерживаю точку зрения Райха о том, что никто не должен играть в хирурга, пока не получит соответствующего медицинского образования. Один человек в результате сильнейшей гипервентиляции в одной из терапевтических группах в Германии потерял сознание. И он так и не пришел в себя. Это первый случай смерти от провокационного чрезмерного дыхания, который мне стал известным. Я надеюсь, что он же и единственный.

Соперничество и соглашение

В группах встреч случаи физического насилия между участниками возможны, как правило, при поощрении ведущего группы. Я имею в виду не психотическую агрессивную вспышку, возникшую неожиданно, без предупреждения, поскольку такая реакция является нежелательной как для ведущего, так и для членов группы; в этом случае она не создавалась преднамеренно. Проблема, как избежать психотических реакций в группах - это отдельная тема, которую я не намерен поднимать в этой статье. Физическое насилие в группе - это отреагирование гнева и враждебности между участниками в форме физического нападения. Я бы хотел описать три вида противостояния: контролируемое противостояние, свободное противостояние (без каких-либо ограничений) и специальную форму такого противостояния без ограничений, называемую групповой травлей.

Пример контролируемого противостояния - это, конечно же, спорт. Я занимался дзюдо и много раз участвовал в таких боях, с большим удовольствием противопоставляя свои силы и мастерство другому, проявляя свою физическую агрессию с полной отдачей. На моей последней аттестации в зале дзюдо я столкнулся с человеком почти на четыре стоуна[6] тяжелее меня, выстоять против которого, если бы он прижал меня к земле, у меня было бы мало шансов. К счастью, я выиграл соревнование благодаря тому, что двигался быстрее, чем он, и мне удалось перебросить его на землю. Я преподаю дзюдо маленьким детям. В дзюдо человек учится тому, как не травмировать соперника. Соперники обучаются безопасным способам обездвиживания противника, здесь выработаны ясные правила, как сигнализировать о том, что ты готов сдаться, и они неукоснительно выполняются. В результате дзюдо, как вид спорта, имеет очень низкий уровень травматизации. Обучение броскам в дзюдо преподается таким образом, чтобы сначала приподнять соперника вверх во избежание удара головой об пол. Зрители, наблюдающие за боем, учатся сидеть на коленях с поджатыми под себя ногами, чтобы никто не приземлился на их вытянутые ноги. Блокировка рук и шеи – стандартный репертуар дзюдо, но несчастные случаи здесь достаточно редки, а строение тела и его анатомия уважаются.

В дзюдо установлен высокий стандарт контролируемого противостояния. В Синаноне, на заре деятельности этой общины, существовал абсолютный запрет на проявление физической борьбы между ее членами. Вся неприязнь выражалась вербально.  Билл Шутц (Bill Schutz) описывает несколько форм физического противостояния со строго очерченными правилами, включая датскую борьбу на пальцах, армрестлинг и жим (поднятие тяжести). Джордж Бах (George Bach) добавляет к списку борьбу под названием «батака», в которой люди борются мягкими безвредными дубинками. Он пишет: “Борьба Батака, как и все другие ритуалы, ведется по взаимному согласию. В случае значительных физических различий – между родителем и ребенком или между крупным мужчиной и меньшим мужчиной или женщиной –  участники должны обсудить эти моменты или «ограничения по оружию», чтобы уравновесить это физическое неравенство. … Также устанавливаются и другие ограничения. К примеру, партнёры по борьбе договариваются, что по каким-то частям тела, таким как лицо или генитальная область, удары не наносятся. Зоны безопасности обязательно должны оговариваться и в том случае, когда один из участников уже устал и хочет взять тайм-аут» [12]. Бах пишет, что конструктивная агрессия возрастает по мере того, как ненависть и озлобленность уменьшаются.

Билл Шутц посвятил десять страниц детальному описанию специфической физической борьбы между двумя членами одной из групп встреч в Эсалене, Калифорния, в своей книге «Радость»[7]. Бой шел между Майком и Джинни. Майк излучал подавленную ярость по типу Марлона Брандо, которая могла вспыхнуть в любой момент. Джинни была активной, конкурентоспособной женщиной, которая добровольно вызвалась на физическое противостояние с Майком. Шутц описывает бой такими словами: «Майк снял ботинки, встал напротив ее, быстро закинул ногу за нее и старался сбить с ног, прижав к полу как в рестлинге. Джинни отчаянно боролась, пока, наконец, не упала. На полу она извивалась и выкручивалась, но вынуждена была сдаться из-за превосходящей силы Майка. Он помог ей встать на ноги. В свою очередь она смогла уложить его, только когда тот сопротивлялся в полсилы, и он помог ей взять верх над ним». Шутц долго изучал психологию каждого участника и то, что каждый из них получил в результате такого противостояния. Джинни сказала: «Я доверяла Майку, что он поможет мне победить его, не причинив вреда. Я доверяла своему тренеру, он знал, что делает».

Шутц подводит итог следующим образом: «Майку необходимо было вступить в противостояние с этой непреклонной женщиной, а Джинни нужно было почувствовать силу мужчины, чтобы поддержать свое ощущение женственности. Видимая физическая опасность от этого противостояния была именно видимой, а не реальной. Мне не встречалось никаких повреждений серьезнее царапин от зажатий. Конечно, требуется принять надлежащие меры предосторожности, но, как указывали Джинни и Майк, обычно люди не хотят причинять друг другу боль в такой ситуации» [19].

Нападения и реальные телесные повреждения

Реальность свободных групп без ограничений такова, что правила по обеспечению безопасных условий физической конфронтации на самом деле являются лишь прикрытием возможности в полной мере выразить всю ярость, содержащуюся в человеческой агрессии. Ограничения и правила безопасности отменяются, никакие запреты не действуют и каждый становится ответственным только сам за себя и никого другого.  Результатом, естественно, является резкое увеличение травматизма. Есть данные о сломанных костях, поврежденных коленных чашечках, вывернутых шеях в группах, где разрешается или поощряется неконтролируемое противостояние.  Принцип таких групп зиждется на постулате, что нельзя сделать омлет, не разбив яиц. Но я знаю людей, которые вынуждены были передвигаться на костылях после таких групп, слышал о людях, которым приходилось делать сложные операции по восстановлению функций в поврежденных суставах. Голландец Йорг Андрес Элтен (Jorg Andrees Elten) написал следующее об этой проблеме (см. приложение 2): «Некоторые группы встреч часто приводят к случаям, которые настолько жестоки, что участники группы вынуждены покинуть ее, потому что не могут выдерживать такую шоковую терапию. И травмы бывают часто. Я знаю, о чем говорю, потому что у меня самого были сломаны два ребра во время работы такой группы» [20]. При этом он добавляет, что не жалеет об этом, так как это помогло ему сломать ригидные формы своего функционирования.  Ричард Прайс (Richard Price), директор Эсаленского института, видел же в такой шоковой терапии тактику концлагерей [27] (См. приложение 2).

При обсуждении этого вопроса недавно в Лондоне одна женщина сказала мне, что ее мужчина ходил на такую группу и, там, побив трех женщин, почувствовал себя гораздо лучше и взял много полезного для себя. Но она не сказала, что полезного для себя приобрели эти три женщины в ответ.

В Синаноне, в этом американском сообществе, в которое вкладывалось много миллионов долларов, первоначальный запрет на физическое насилие был проигнорирован и забыт. Есть много данных, достигших суда, о физическом наказании и избиении членов (включая детей). Чак Дедерик (Chuck Dederich), основатель Синанона, сейчас находится под следствием по подозрению в убийстве. Хорошо известный в Англии ведущий групп, работающий и за рубежом, был наказан за то, что в одной из его групп мужчина впал в состояние берсерка и начал избивать другого участника группы в припадке маниакальной ярости. Члены группы пытались остановить его, но ведущий при этом не вмешивался. Ярость участника нарастала до крещендо. В момент, когда тот, на кого напали, подвергся серьезной опасности, ведущий призвал нападавшего остановиться и направить энергию вовнутрь. Он сделал это и испытал экстатическое переживание, сосредоточенное, в данном случае, на готовности убивать [21]. Взгляды этого ведущего на проявление насилия в группе приведены в приложении 1.

Кровное родство жизни и смерти[8]

Конечно, жажда крови, более приличествующая берсерку 10 века, может привести к состоянию экстаза, или самадхи, как сообщают те, кто испытал такие садистические пиковые переживания в момент нападения. Но, наверное, есть и более хорошие пути, ведущие к просветлению. В немецкой прессе в августе 1978 года был приведен полный отчет об одном ужасающем опыте в группе встреч.

Немецкая женщина по имени Ева Ренци описала события, приводимые ниже, претендуя на их истинность. Организаторы центра, где, по ее словам, происходили события, публично отрицали, что ее рассказ имеет какую-либо достоверность, и объяснили это проявлением истерии и фальсификацией.

Факт это или вымысел, но ее рассказ представляет собой архетипический сценарий, включающий в себя все компоненты нападения и насильственных действий по отношению к другому человеку. Пережитый ею кошмар компенсируется лишь теми знаниями, которые мы можем приобрести о корнях и источниках насилия и манипуляций человеческой душой.  Также стоит отметить, что ее опыт полностью соответствует концепции свободных групп «без ограничений», если добавить и еще один ингредиент, физическую травлю. Ева утверждает, что она была жертвой такой травли. Вот как она описывает свой опыт:

«Ведущий группы уже ждал меня. Я сразу почувствовала себя мерзко, едва вошла в комнату без окон с низким потолком. В зале находилось 18 человек. Я знала только Йена, 50-летнего голландца. Ведущий сел, закрыв толстую звуконепроницаемую дверь…

Неожиданно одна женщина набросилась на другую и закричала: «Ты сделала меня больной. Ты – вампир. Я хочу расцарапать твое лицо, ты, грязная тварь». И  начала бить ее. Я сказала себе, что так женщина выражает свои подавленные чувства ненависти к своей матери. Все к лучшему. Тем временем две женщины  и молодой мужчина поднялись со своих мест. Мужчина набросился на молодую девушку примерно 18 лет и ударил ее в ухо со словами: «Ты – карикатура на мадонну. Ты думаешь, что ты лучше, но это не так. Ты хуже всех, здесь присутствующих». А затем, указав на меня, добавил: «Вместе с тобой, сука. Ты тоже получишь по заслугам». У девушки пошла кровь из носа. Она отчаянно пыталась защититься от ударов. Тогда ведущий взял и сказал: «Ты, вероятно, думаешь, что у тебя есть контроль над вещами. Ты даже не можешь контролировать себя. Ты находишься под полным контролем здесь». Я подумала, что я ослышалась. Спонтанно я сказала: «Вы сознательно развиваете паранойю у этой девушки. Вы не хотите ничего более, чем создать полную зависимость».

Девушка с кровоточащим носом сказала: «Я уже давно смирилась и приняла это». Остальные же потребовали, чтобы я закрыла рот и заткнулась. Последовала небольшая пауза. Мне было трудно не реагировать на происходящее, и я стала ходить из одного угла комнаты в другой.

Групповая сессия закончилась истерической сценой, в центре которой стоял голландец Йен. Все началось с того, что ведущий сказал Йену: «Ты знаешь, что это конец пути. Все, что тебе остается, если ты не доверяешь, это спрыгнуть с небоскреба». Это была ментальная пытка, напомнившая мне о практике тоталитарных режимов. Йена стошнило, он дрожал и плакал. «Если доверяешь, - сказали ему, - ложись и закрой глаза». Он так и сделал. Нас пригласили: «Если кто-то из вас что-то чувствует к этому человеку, то покажите это ему». И группа окутала Иена нежностью. Я тоже вытерла ему лоб и заплакала. В конце ведущий потребовал, чтобы каждый из нас выбрал партнера, который был бы нам наиболее неприятен. Я колебалась. Потом Йен сел рядом со мной. Затем ведущий сказал: «Я хочу, чтобы вы все четко понимали, что эта работа происходит не только здесь, в зале, но и растягивается на 24 часа в сутки. И те пары, которые образовались, должны провести вместе и вечер, и ночь». Когда я хотела высказаться против такой формы вмешательства в мою личную жизнь, мне было запрещено открывать рот. Остальные вышли на улицу. Мне пришлось остаться. Несколько минут мы сидели молча. Вдруг ведущий  сказал: «Доверься, у меня к тебе в душе много любви». И после долгого и проникновенного гипнотического взгляда, добавил: «И не только духовной». Я быстро ушла.

Через некоторое время Йен вернулся и сказал, что принесет пару вещей из своей комнаты, которые понадобятся ему на ночь. Ситуация была гротескной. Я должна была провести ночь с человеком, которого выбрала не сама, а только лишь потому, что так было указано свыше. Я подумала, это очень показательно. Люди считают женщин доступными в любое время.

Йен и я остались вместе поужинать. Через два часа я почувствовала, что устала и пошла спать. На следующий день я появилась в группе вовремя и без опозданий. Пожелала всем доброго утра, они ответили мне тишиной. Я села. Ведущий спросил, что произошло в предыдущие 24 часа. Тогда Йен вскочил, потянул меня и начал безостановочно избивать. «Ты, шлюха, - кричал он, - ты унижала меня, ты проклятая женщина, я убью тебя». Я была в ужасе. У меня потекла кровь из носа. Я закричала: «Это твои проблемы, если твоя мужская гордость ущемлена». Он продолжал бить меня. Он разорвал мою блузку и бросил меня на пол. Сел на меня сверху, продолжая бить меня кулаками по голове, сжимая руки вокруг моей шеи и крича: «Скажи правду, ты, кусок дерьма». «Какую правду? Ты в своем уме? Тебя, что, загипнотизировали?» – кричала я. Неожиданно он оставил меня. Я дрожала, стараясь остановить кровь из носа. «Это что – центр для развития ненормальной мужественности?» - спросила я.

Я подумала, что на этом сумасшествие закончено и я смогу уйти. Но затем на меня прыгнул другой мужчина. «Вот именно», - сказал он. «Как ты думаешь, зачем мы здесь на самом деле?» Две женщины схватили меня и вся группа присоединилась к ним. То, что произошло потом, было похоже на страшный сон. Они кричали: «Сражайся с нами, ты, трусиха. Будешь изображать тут из себя святую,  шлюха?». Я перебегала из одного угла в другой. Они били, царапали и пинали меня, дергали за волосы. Они сорвали с меня мою блузку и штаны. Я осталась совершенно голой, а они так отдались своему безумию, что я испытала страх смерти. Моя единственная мысль была - оставаться в сознании. Я закричала: «Отпустите меня! Я хочу уйти отсюда». И по сигналу ведущего меня отпустили. Вся эта кошмарная сцена длилась не менее 15 минут. Вся комната была залита кровью. Я вздрогнула и повторила желание немедленно выйти. «Поставьте ее посередине», - приказал ведущий группы. Я закричала: «То, что здесь происходит – преступление». Моя голова была кристально чистой, и я была предельно сосредоточена. Некоторые женщины ушли, мне пришлось остаться. Голландец сказал: «Пожалуйста, останься». …

Я не поверила своим ушам. Это сумасшествие, совмещенное с садизмом, этот фанатизм с претензиями на мировое господство, разве я не слышала о таком где-то еще? Они отпустили меня. Я почувствовала, как была напряжена, когда вышла в одной лишь шали, обмотанной вокруг моего тела, с пропитанной кровью одеждой в руке. Я взяла рикшу, приехала в отель и разразилась в своем номере слезами. После душа раны на моем теле горели огнем. В ужасающей спешке я собрала свои вещи, покинула отель и взяла такси. Я пошла в криминальную полицию и дала показания. После этого я отправилась в больницу, где мои травмы были подтверждены. Тогда я пошла к министру внутренних дел. Было ясно, что до меня многие другие участники сообщали о подобных случаях в полицию» [22].

Правда и вымысел

По словам сотрудника по связям с общественностью центра, где проходила эта группа, полиция пришла туда для расследования происшедшего. Все свидетели отрицали описанные события и говорили, что они не вспоминают ничего подобного. Полиция сделала вывод, что заявление Ренци – фантазия [23]. Я написал Йену, о котором она упоминала в своей истории, с просьбой описать его видение случившегося. Его ответ был коротким как один из тех, которые я упоминал выше со ссылкой на расследование полиции: «Ева Ренци пришла в группу, ушла из нее и организовала истеричную кампанию» [24] (см. Примечание в конце статьи).

Я верю, что это заявление Йена верно. Это совпадает с тем, что сама Ева говорила, описывая те события:

1. Ей разрешили уйти (в конце-то концов).

2. Переживая тревогу в связи с  угрозой жизни в результате такого ужаса, каждый из нас вполне мог впасть в истеричное состояние (словарное определение истерии – это "болезненное возбуждение").

3. Ева сама описала свои попытки протестовать против такого насилия и свою кампанию, с целью привлечь внимания общественности к ее протесту.

Конечно, только полиция может действовать в таком случае, если эта ужасная история окажется правдой. Недавно один из ведущих одной из групп в Германии предстал перед судом за применение насильственных наказаний в отношении лиц, входящих в его группу. Является ли история Евы выдумкой или нет, читатель должен решить для себя сам, в свете того, что он знает о психопатологии человека, а также на основании внутренней согласованности истории Евы или же отсутствия таковой. Конечно, это невероятная история, но она может послужить предупреждением точно так же, как художественное произведение Джорджа Оруэлла «1984» помогает нам понять змеиную сущность политической тирании.

Даже если члены ее группы не вступали в сговор, чтобы сокрыть правду, такой сговор все-таки возможен. Мы видели, как в Синаноне участники, управляемые сильным лидером, подобным дирижеру оркестра, и предлагаемой им привлекательной альтернативной философией и вероучением, отринули привычные для них морально-этические нормы как «реакционные» или «подавляющие», став частью ансамбля, выполняющего волю дирижера, поддерживающего или же налагающего санкции. Райх писал: «Один испорченный человек может вывести из себя целую группу хорошо функционирующих мужчин и женщин» [25].

Джоэл Ковел (Joel Kovel) описал в своей книге, как искренность и откровенность, поощряемые в группах, оборачиваются другой стороной и приобретают форму сфабрикованного и ограниченного восприятия. Эта тенденция, по его словам, особенно сильна в группах «из-за их свойства контролировать способность участников к критическому мышлению. Отсюда возможна и тирания групп встречи, такая группа навязывает и поддерживает определенную форму мышления, обращенную к ее требованиям. В своем стремлении принадлежать (и в своем страхе остракизма) член группы стремится соответствовать этим требованиям, чего можно добиться, если успешно подавлять в себе любую интенцию к инакомыслию. В этом случае член такой группы будет иметь незамутненное сознание, полное ярких чувств и очищенное от критических, беспорядочных мыслей. В этом состоянии невротический дистресс отступает, а чувство близости усиливается ... с благоговением по отношению к харизматичному лидеру» [7]. Доверься … или прыгни с небоскреба!

Промывку мозгов в групповом процессе можно увидеть и в более глубоком контексте в моей последующей статье «Смерть Эго».

Тотальность, смертность и ответственность

Те, кто считают, что тот ужас, что описала Ева Ренци, был выдумкой и сплошной ложью, а ее «todesangst[9]» - продуктом больного воображения и расщепленного сознания, может принять во внимание тот факт, что этот центр, где встречалась группы Евы, ввел впоследствии политику запрета на проявление любого физического насилия в группах встреч. Но за два месяца до группы Евы, Йорг Андрес Элтен описывает группу встреч, в которой он принимал участие, где тот же ведущий натравливал всю группу против одного аргентинца.

Элтен пишет:  «Началась беспорядочная драка. Судорожные вздохи, крики, глухие удары по обнаженной коже. Стоны. Они уже повсюду, с криками и воплями. Сцена из ада. Я остаюсь сидеть на матрасе. Также девушка из Японии не принимала в этом участие. Я чувствовал себя ужасно. А ведущий кричал: «Идите и присоединяйтесь!».  Аргентинец издает ужасный крик. Он не может двигаться. Члены группы сидят на его руках и ногах, на груди и животе. Один из них прижимает подушку к его лицу. Он едва может дышать, пытаясь с отчаянными конвульсиями вдохнуть. Я подхожу ближе. Я не могу решиться присоединиться к ним, но и не могу следовать своему импульсу прийти к нему на помощь. Я словно парализован. Словно внезапно вернулся опыт, пережитый в моей нацистской школе-интернате (Элтен учился в нацистской элитной школе Напола в городе Наумбург). Там также были групповые испытания на выносливость для новичков. Это были садистские обряды ... крещение новичков.

Ведущий останавливает бой. Аргентинец, всхлипывая, отползает  в угол и прячет голову между руками. Ведущий, взглянув на меня и японку, говорит: «У тебя не хватило энергии. Если бы ты присоединился, мы бы что-нибудь из этого сделали».

Что он имел в виду? Что аргентинец должен был испытать катарсис? Не только стон и скрежетание зубами, но и сильный разряд, который ведущий назвал «вытаскиванием дерьма»? Я понимаю с дрожью в  руках, что эти столкновения, которые совсем не игрушки, ужасающе стихийны. Они подавляют меня. Это атмосфера камеры пыток».

Наконец, Элтен находит цель всех этих ужасных действий: «Между тем я понял, что насилие - это не самоцель, а лишь способ привести людей к состоянию «здесь и сейчас», к целостности, полному осознанию» [28, 29].

Группа встречи, которую описывает и, более того, рекомендует Элтен, все больше и больше фокусируется на «борьбе и трахании, силе и сексе, смерти и жизни». Ведущий такой группы, где нередко ломаются кости (итальянцу сломали ногу на третий день работы именно этой группы) и где люди отчаянно борются за воздух, чтобы вдохнуть, имеет полную власть. Он хозяин жизни и смерти. Подводя людей к краю, к истощению их ресурсов и, сверх того, к глубинам террора и экстаза, к крайностям существования, к самой границе между жизнью и смертью, он надеется пробудить их.  За счет разрушения социальных масок и фасада, которые тормозят ничем неприкрытые проявления насилия, он дает обещание спасения. Все это приобретает форму психопатической конфронтации, когда те, кто не смог быть  спасенным разрушением, сам разрушает во имя спасения.

Те, кто верят, что история проявления деструктивности, описанная Евой Ренци, вымысел, должны спросить себя, были ли те три человека, которые погибли в разных частях мира от насилия в терапевтических группах, также подвластны фантазированию и истерии (или, если бы они выжили, как бы они описали те события с целью объявления о своем протесте). Первый случай произошел в группе встреч в Аделаиде, Австралия, в 1977 году. Женщину толпа людей удерживала под подушкой. Она задохнулась, прежде чем кто-то обнаружил это. Вторая смерть произошла в Берлине незадолго до этого. Женщина заново переживала свое рождение в свернутом ковре, на котором сидели люди, и родовой канал превратился в канал смерти. Она также задохнулась. Два терапевта, которые вели эту группу, были обвинены в непредумышленном убийстве. Третья смерть произошла в мае этого года в одной из групп во Франции. Мужчина умер при тех же обстоятельствах, что и женщина в Аделаиде. Эта история была на первой странице новостей в Le Monde и Figaro.

Архетипические  фантазии могут что-то рассказать об источниках паранойи, и не все в театре жестокости - вымысел. Конечно, можно представить эти три смерти как несчастные случаи, а не предумышленные убийства. Но они являются побочными продуктами неправильного применения силы, пренебрежением разумными ограничениями и требованиями безопасности, результатом неизбежной и трагической эскалации психопатического потенциала в терапевтической группе.

Кто ответственен за это? Мы все. Ответственен невежественный, чрезмерно провокационный или откровенно фашиствующий ведущий групп. Ответственны те, кто с молчаливого согласия ведущего отыгрывают в группах свои психопатические импульсы. Ответственны те, кто, будучи свидетелями  жестокости по отношению к другим,  молчат и держат рот на замке. Ответственны те, кто организует такие группы и пренебрегает реалистичной обратной связью об их динамике. Те, кто, знают обо всем, но закрывают глаза на это знание, ради защиты своей организации или харизматичного лидера, тоже несут ответственность. Те, кто подписывает бумагу при вступлении в группу, о том, что несет ответственность за все, что там будет происходить, тем самым вступая в сговор и позволяя ведущему группы снять с себя всякую ответственность за происходящее. Я сам также ответственен, поскольку с тех пор, как я обратил внимание на жестокость и садизм в терапевтических  группах, прошло целых 18 месяцев, прежде чем смог найти в себе силы, чтобы заявить об этом вслух.

«Кто враг? – писал Райх. – Враг – это сама по себе заразная гниль, где бы вы ее ни обнаружили: в какой-то особенной группе, государстве, нации, расе или классе. Наше внимание было отвлечено на поиск заразы в стане неприятеля, тогда, как искать ее надо было совсем в другом месте - в нашем собственном лагере. Враг – это коварство чумы, охватившее правых и левых, высшие и низшие социальные слои, каждую школу, семью, группу, класс, нацию, всю Землю.  Ответ состоит в том, что надо признать полную правду о проявлении чумы и за рубежом, и у себя дома, безжалостно и неустанно открывать ее для всех, чтобы знали. Ваше спокойствие перед лицом скрытого зла - только отговорка, оно и есть само зло. Враг – это ваша тайная симпатия к убийце жизни» [25].

 

* * *

«Если вы начинаете жертвовать человеком, вы не помогаете. Вы разрушаете, вы калечите другого. Вы насильник, вы преступник. Так что все ваши так называемые махатмы, которые пытаются изменить других, преступники. Вы можете просто любить, помогать, быть готовым давать безусловно.

…. Для Эго эта идея не подходит.  Оно хочет изменить других по своему образу и подобию. Но кто вы такой, чтобы изменять других? Не берите на себя такой ответственности. Это опасно; вот так рождаются Адольфы Гитлеры. Это они берут на себя ответственность за изменение всего мира на свой лад.

Никогда не пытайтесь насильно заставлять кого-либо что-то делать, тянуть, толкать, манипулировать. Все это пути Эго. И таковы основы политики”

Бхагван Шри Раджниш

 

Приложение I: Взгляд ведущего группы на проявление насилия

«Насилие работает... И все происходит само собой. Ничего больше не надо. Они приходят с ожиданием жестокости,  они хотят ее. В каждом есть жестокость, и практически каждый получает ее по отношению к себе. Они боятся этого, и им это нравится. Они делают это сами. Никто никому не говорил «драться». Это принято может только на третий или четвертый день».

«Если человек позволит себе войти в процесс, то он проходит сквозь него. Если он позволит себе драться, то затем приобретет большее. Если он действительно позволит себе отдаться и пережить тотальную схватку, обычно после этого он очищается».

«Самое жестокое, что у нас когда-либо было в группе, это ситуация, когда один из участников вошел в состояние самадхи. Он хотел убить другого участника. О, и он убивал его, он убивал его так, что группа не могла остановить его. Затем он отбросил всю группу, взял этого человека и швырнул его об стену... и никто не мог его остановить. Они били его и пинали, но ничто не могло остановить его. А потом я просто сказал: "Прекрати. Направь энергию внутрь». И именно таким образом он вошел в состояние самадхи».

Интервью редактору: Encounter // Sannyas, N 3, 1978. Printed by Vakil and Sons Lmt., 18, Ballard Estate, Bombay. 400038.

 

Приложение II: Свидетельские показания о насилии в группах

«Женщину со сломанной рукой неоднократно пинали ногами. А молодой человек дважды ударил шестидесятилетнюю женщину по лицу. И так далее. Только за первые два дня было 18 драк - потом я перестал их считать. Я не позволил одному молодому человеку ударить 61-летнего мужчину кулаком. Остановить его при этом было абсолютно против правил” [34].

«По окончанию группы встреч у одной из женщин из так называемой "первичной" группы была сломана уже нога, через несколько дней после инцидента со сломанной рукой.... В ходе расследования обнаружилось много других случаев нанесения травм – телесных, психических и духовных» [27].

 

ПРИМЕЧАНИЕ

Ведущий группы Ренци все-таки признал, что на нее напали по крайней мере три человека. Во время интервью он сказал: “Ева Ренци очень быстро привлекла к себе агрессию остальных. На нее напали две женщины и один мужчина из группы. Поэтому часть ее одежды была разорвана. Опыт, подобный опыту фрау Ренци, является нормальным явлением для групп встреч во всем мире. Кто лезет на боксерский ринг, знает, что он рискует одним глазом» [33].

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ПРИМЕЧЕНИЕ: Сообщение для печати N39, Март, 18, 1979: Rajneesh Foundation, Pooma.

«C января этого года всем ведущим групп были даны конкретные указания больше не разрешать участникам использовать борьбу как средство разрядки подавленных эмоций или для каких-либо других целей» [30].

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Reich, Wilhelm, The Mass Psychology of Fascism, Orgone Institute Press, New York, 1946
2. Boadella, David, The Mass Psychology of Fascism, Orgone Institute Press, New York, 1946
3. Lowen, Alexander & Pierrakos, John, Aggression and Wiolence in the individual, Inst. For Bio-energetic Analysis, Monographs, New York, 2969
4. Liss, Jerome, Free to Feel: finding your way through the new therapies, Wildwood House, London, 1974
5. Dweck, Joel, “Anger with fear on top”, ENERGY AND CHARACTER, Vol. 11, No. 2, May, 1980
6. Keleman, Stanley, “The cathartic body and the formative body”, ENERGY AND CHARACTER, Vol. 4, No. 2, May, 1973
7. Kevel, Joel, A complete guide to therapy, Penguin Books, London, 1978
8. Rogers, Carl, Encounter Groups, Penguin Books, Lonodon, 1970
9. Seabom-Jones, Glyn, “Launching”, ENERGY AND CHARACTER, Vol. 7, No. 1, January, 1976
10. Smith, Peter, “what is the effect of being in an encounter group?” SELF AND SOCIETY: the Journal of Humanistic Psychology, Vol. 1, No. 1, March, 1973
11. Lowen, Alexander, “The psychopathic character”, ENERGY AND CHARACTER, Vol. 7, No 3, September, 1976
12. Bach, George & Goldberg, Herbert, Creative Aggression: the art of assertive living, Coventure, London 1976
13. Harrington, Alan, Psychopaths, If Books, London, 1976
14. Bosen, Rafi, Letter to the Actions Analyse Kommune, Vienna, October 6^th, 1975
15. Eedy, Peter, “Therapy or acting out”, ENERGY AND CHARACTER, Vol. 8, No. 1, January 1977
16. Boadella, David, “The breakthrough into the vegetative realm”, ORGONOMIC FUNCTIONALISM, Volume 7, No. 1, January 1961
17. Dlich, Ivan, Medical nemesis: the expropriation of health, Calder & Boyars, 1975
18. Boadella, David, “Assisted Passage”, EUROPEAN JOURNAL OF HUMANISTIC PSYCHOLOGY, Vol. 1, No. 1, January 1979
19. Schutz, William, Joy: expanding human awareness. Grove Press, New York, 1967
20. Elten, Jorg Andrees, Article in DER SPIEGEL, No. 35, 28^th August, 1978
21. The Editor, “Encounter” (an interview), SANNYAS No. 3, May – June, 1978, Bombay, India
22. Renzi, Eva, “Let me go, I want to get out of her”, STERN MAGAZIN, No. 35, August, 1978, Hamburg, Germany
23. Prem, Krishna, Letter to DER SPIEGEL, No. 35, 28^th, August, 1978
24. Foudraine, Jan, Letter to David Boadella, 20^th September, 1979
25. Reich, Wilhelm, The Murder of Christ, Rangeley Maine, 1952
26. Stone, Norman (producer), The Synanon Story, B.B.C.I, October, 21^st, 1979
27. Price, Richard, Letter to Krishna Prem, written on February 23^rd, 1978
28. Elten, Jorg Andrees, Article in DER SPIEGEL, No. 43, October 22^nd, 1979
29. Satyananda, Ganz Entspannt in Hier und Jezt Rowolhlt Verlag, Reinbeg, West Germany, 1979
30. Rajneesh, Bhagwan Shree, “Politics and love” in Come Follow Me, Vol. H, 1976 (from a talk given on November 5^th, 1975)
31. Edwards, F.H., “Masochism and violence”, ENERGY AND CHARACTER, Vol. 1, No. 2, May 1970 (in: IN THE WAKE OF REICH 1976)
32. Boadella, David, “Stress and character”, ENERGY AND CHARACTERN, Vol. 5, No. 2, May 1974
33. Sowein, Gerd, Editorial on the Renzi affaire, FERN-AUSGABE, August 22^nd, 1978, Munich, West Germany
34. Price, Richard, Letter to David Boadella, 23^rd October, 1979
35. “Un Patient meurt au cours d’une séance de pyschotherapie de groupe”, LE MONDE, May 15^th, 1979

 

Статья была впервые опубликована в журнале “EnergyandCharacter”, Vol.11, 1, Jan 1980.

Публикуется с любезного разрешения автора.